К первом роману в популярной серии «ССК» мы привлекаем ваше внимание давно и, надеемся, не без успеха, ведь сама книга того стоит. Сегодня, однако, случай особый — на мертвый огонек Зоны Ужасов заглянул автор этого романа (и еще нескольких!), писатель Виктор Глебов. С которым мы и побеседовали обстоятельно, с пристрастием, не чураясь ни критики, ни других колких тем.
Привет, Виктор! Или лучше обращаться к тебе «Михаил»? Вообще, твои первые романы ведь издавались под настоящим именем, а псевдоним «Виктор Глебов» появился потом. С чем это связано?
Привет, Михаил. Ну, раз уж я взял псевдоним, надо его использовать. Так что пусть будет «Виктор», тем более что менять я этот псевдоним не планирую – привык уже к нему.
Действительно, первые романы я издавал под настоящим именем, но затем довольно существенно «сменил жанр»: перешёл с даркфэнтези на триллеры о серийных убийцах. Подумал-подумал и решил, что будет неэтично вводить читателей в заблуждение. Представь: читаешь ты роман, где девушек перемалывают промышленным утилизатором или сдирают с людей кожу, и думаешь: «А, вроде, неплохо. Возьму-ка ещё что-нибудь почитать из книжек этого автора». Покупаешь роман и вдруг дома обнаруживаешь, что у тебя в руках не ожидаемый триллер, а фэнтези про колдунов и упырей. Кроме того, когда я начал писать хоррор, у псевдонима появился ещё один плюс: я ведь работаю в гимназии, учу детишек высокому и вечному. Думаю, для их родителей было бы лёгким шоком, узнай они, какие книги я сочиняю.
Твоя писательская карьера стартовала в конце 2000-х (скоро юбилей!), а чем ты занимался до этого и как пришел к ремеслу?
Да, действительно… Я до этого момента даже не задумывался, что скоро десять лет.
Чем занимался до этого? Да, собственно, учился на филфаке Педагогического университета. Так получилось, что на третьем курсе мы с Борей Новиковым (он учился на курс младше) начали обсуждать его рассказы в жанре фэнтези, которые он писал ещё в десятом классе. Надо сказать, я к фэнтези тогда был совершенно равнодушен. Но когда он дал мне прочитать свои творенья, я понял, что после небольшой переделки и при наличии основного сюжета они вполне могут стать главами романа. Я предложил Боре поэкспериментировать. Он не то, чтобы загорелся. Сказал: «Делай с ними, что хочешь».
Ну, мне не надо разрешать дважды. Конечно, про фэнтези я тогда, считай, не знал ничего. Был в курсе, что есть «Властелин колец» и Конан. Чтобы заполнить пробел в литературном образовании, отправился в библиотеку и набрал книг. Просто снимал с полки всё, на чём были нарисованы варвары, эльфы и гномы. За полгода я прочитал книг пятьдесят самого разного качества. В основном, низкого. Но попадались и шедевры вроде «Превращения» Кэрол Берг. В общем, разобравшись в жанре, я придумал сюжет, в который вставил Борины рассказы. Правда, не все, а лишь те, которые подходили. К счастью, у него их оказалось много, так что некоторыми можно было и пожертвовать. Собственно, этот эксперимент и стал стартом, поскольку издательство АСТ любезно решило опубликовать наш роман в далёком 2008 году.
Интересна твоя трансформация как автора, плавный переход от героического фэнтези к детективам и триллерам о маньяках, а затем и к чистому хоррору. Как это было, с чем связано? Что, уж прости за банальный вопрос, тебя привлекает в ужасах и мистике?
Переход был не совсем плавным, надо сказать. Уже в моих фэнтезийных романах кровь текла рекой. Когда мой дядя прочитал один из них, то позвонил моей маме (своей сестре) и спросил, всё ли у меня в порядке с головой. Собственно, двоюродная сестра как-то спрашивала меня о том же.
А совершился переход очень просто. Однажды я понял, что писать фэнтези мне стало не интересно. В то же время я с детства обожал детективы, особенно про Шерлока Холмса. Позже Пуаро и Фандорин также стали моими любимым сыщиками. Однако классический детектив я писать не собирался. Меня больше привлекали детективные триллеры. Я читал Гранже, Несбё, Харриса и прочих. Собственно, Ганнибал Лектер и сейчас мой любимый литературный персонаж.
Так появились «Лестница страха» и «Башня из красной глины», а затем «Нежилец», «Дыхание зла» и «Красный дождь». Последние три вышли в серии «Детектив не для слабонервных». Всё это жестокие кровавые детективы, в которых расследуются серийные убийства.
Книги Виктора Глебова.
Насколько понимаю, серия «Детектив не для слабонервных» в свое время создавалась персонально под тебя и твои романы, но в итоге — не вышло. Сейчас, по прошествии некоторого времени, ты можешь понять, объяснить лично для себя, что же в тех книгах, в той серии было не так? Почему проект не оказался успешен?
Да, действительно, серия изначально создавалась под меня. Потом, правда, занимавшийся ею редактор уволился, не дождавшись её запуска, и серия стала межавторской. Задумка у издательства была такова: публиковать жестокие кровавые детективные триллеры – иначе говоря, «расчленёнку». То есть, с детальным описанием пыток, убийств и так далее. Надо сказать, мне далеко не сразу удалось удовлетворить требования, которые мне предъявили по уровню «жести». Только с третьей попытки. То есть это было примерно так: я отправлял роман редактору, он читал и говорил: «Мало крови». Я добавлял и отправлял снова. Редактор снова отвечал, что надо добавить жесткача. Наконец, мы поняли другу друга. И первый, и второй роман получились весьма кровавыми и бескомпромиссными, а в «Красном дожде», как нетрудно догадаться из названия, кровища так и вовсе льётся прямо с неба.
Почему серия была закрыта? Из-за низких продаж, естественно.
Думаю, в книгах, которые там публиковались и планировались к изданию в дальнейшем, было всё в порядке. Например, мой роман «Красный дождь» и роман Алексея Шолохова «Я даю вам шанс» вышли потом в серии «Варго и апостолы тьмы» и были весьма тепло приняты читателями. Собственно, по общему читательскому мнению (если, конечно, верить отзывам), они стали лучшими произведениями двух сборников, в составе которых издались.
Думаю, серия «Детектив не для слабонервных» провалилась из-за отсутствия пиара. Читатели просто не знали, что эта серия существует. А в магазинах, как тебе известно, книги такого рода – не для семейного чтения, скажем, так – ставят далеко не на самое видное место. Обычно на нижнюю полку – причём, даже новые, только что поступившие в продажу.
Вообще, судя по твоим статьям из серии «Мастерская хоррор-гика» (я там далеко не со всем согласен, но об этом попозже), ты — человек склонный к анализу. Эта черта характера всегда была тебе присуща или же это — приобретенное за годы работы преподавателем? Вообще, помогает или мешает педагогика в писательстве?
Понимаешь, когда ты 12 лет по тридцать часов в неделю (шесть дней по пять уроков или наоборот) занимаешься литературным анализом, то уже трудно сказать, что было раньше – курица или яйцо. Но, наверное, предпосылки какие-то были. Во всяком случае, мне ещё в универе нравилось анализировать тексты, разбирать их по косточкам. В писательстве, конечно, помогает. А вот в жизни мешает, потому что я уже давно не могу читать книги просто для удовольствия. Ну, в духе «Что там будет дальше-то?». Глаза бегут по строчкам, а мозг уже анализирует: здесь задержанная экспозиция, здесь несобственно-прямая авторская речь, а вот это – аллюзия на то-то. Конечно, я и от этого автоматического анализа получаю удовольствие, но иногда хочется просто расслабиться и не думать ни о каких литературных приёмах. Перестать быть «профессиональным читателем» и стать «наивным». Тогда я беру детективы, причём лёгкие. В этом году, например, впервые прочитал книги Роберта ван Гулика. Проглотил подряд 14 штук. Потом, правда, неделю ходил, обдумывал их, анализировал, систематизировал приёмы. Пришлось поймать одного из знакомых и всё ему выложить, чтобы «скинуть груз». Педагогическая привычка: всё, что проанализировано, должно быть отдано в мир.
Давай поговорим о твоем романе «Фаталист». Все-таки книга стала первым романом в серии «Самая страшная книга» и пока получает сплошь положительные отзывы — от сдержанно-умеренных до почти восторженных. Как пришла в голову идея этого произведения?
«Фаталист» для меня роман особенный – аж по трём причинам. Во-первых, это мой десятый изданный роман. Во-вторых, это мой первый опубликованный роман в жанре хоррора. В-третьих, это, как ты и сказал, первая ласточка в линейке романов «Самой страшной книги».
Ты знаешь, что я дорабатывал эту книгу несколько месяцев – даже после того, как она была утверждена. Чувствовал ответственность перед читателями, издательством, перед авторами, публикующимися в ССК. Хотелось оправдать доверие и дать будущим романам ССК достойный старт. Ну, и самому не ударить в грязь лицом, естественно. Ведь, как бы тебе самому ни нравилось собственное сочинение, сколько бы ты в него ни вложил труда, всё равно каждый раз грызут сомнения: а вдруг получилась фигня, а я этого не понимаю? Поэтому положительные отзывы – это бальзам на душу. Ведь твоя книга это твоё детище, твой ребёнок, которого ты «растил», холил и лелеял некоторый период своей жизни. Думал только о нём, засыпал и просыпался с мыслями вроде: вот это надо переделать, тут доделать, здесь вырезать. Слово там, пришедшая вдруг в голову фраза в диалоге здесь. Кирпичик к кирпичику – так возводится здание романа.
Не буду врать, идея пришла благодаря Сету Грэму-Смиту. Когда его первый роман вышел, я, конечно, услышал о нём – проводилась довольно масштабная рекламная компания, насколько мне помнится. Читать я его не читал, но идея взять классическое произведение в качестве прецедентного текста запала мне в голову. Потом после одного из уроков я вдруг подумал: так вот же, отличный материал и прекрасный герой! Надо только придумать свой сюжет. Как ты понимаешь, урок был по роману Лермонтова. Я стал думать, как можно использовать текст и персонажей «Героя нашего времени». Сначала была идея написать детективный триллер, но вскоре я понял, что не хочу идти по «накатанной дорожке». Я люблю литературные эксперименты, так что решил выйти за привычные рамки и сделать микс из хоррора, мистики, готики и детективного триллера. Словом, усложнить задачу. Тем более что к хоррору я давно присматривался: изучал принципы, читал литературоведческие книги. Нужна была только идея, которая меня захватила бы. И вот «Герой нашего времени» мне её дал.
Роман Грэма-Смита я, кстати, попытался прочитать, но не смог. Он мне совершенно не понравился: показался искусственным, словно поделённым на две части: вот сокращённый исходный текст, а вот тут «я вставил про зомби». И, честно говоря, не представляю, чтобы девушки того периода и того общества выхватывали сайи из сапог и кидались на живых мертвецов. Кто в это поверит? По моему мнению, герои должны смотреться естественно, органично. Печорин, например, непременно ввязался бы в любую авантюру – этим он и хорош. Для него это нормально. А для героинь «Гордости и предубеждения и зомби» бить ногами (кажется, они там и кунг-фу владеют) мертвецов – нет.
Собственно, мне хотелось написать массовый роман – в хорошем смысле. Книгу, которая развлекала бы, доставляла удовольствие. В которой были бы разнообразные и обаятельные герои, конфликты между персонажами, загадки и, конечно, экшн. Словом, динамически развивающееся действие. Вдохновляли меня (нет, не в смысле, что я что-то оттуда стырил) «Стеклянные книги пожирателей снов» Далквиста, «Читающий по телам» («Толкователь трупов») Гарридо, цикл Акунина о Фандорине и «Друд или Человек в чёрном» Симмонса. Даже не знаю, как объяснить… Я не пытался написать подражание этим трём совершенно разным книгам (это было бы и невозможно), но мысль о них странным образом подпитывала меня. Наверное, в них есть та атмосфера, которую мне хотелось привнести в свою книгу.
Кроме того, нужно было сделать качественную стилизацию. От мысли подражать языку Лермонтова я отказался сразу. Во-первых, языковые нормы 19 века очень отличаются от современных. По нашим меркам, в «Герое нашего времени» сплошные речевые и грамматические ошибки. Серьёзно. Если не верите, посмотрите сами.
В-вторых, я не переделывал роман Лермонтова — я писал собственное произведение на основе прецедентного текста. Своим языком.
Знаешь, я был очень польщён, когда литературный редактор сказала, что ей почти не пришлось «править Лермонтова». Дело в том, что я переписал практически весь исходный текст «Героя нашего времени», который использовал, своим языком, чтобы сравнять его с тем, чего в романе изначально не было вовсе. Думаю, во всём «Фаталисте» чисто «лермонтовского», не тронутого мною текста наберётся от силы абзаца два. Так что эта фраза стала для меня лучшим комплиментом — как для стилиста.
В тему: Как создавалась обложка романа «Фаталист»
Чем тебе лично импонирует лермонтовский первоисточник и его герой, Печорин? На твой взгляд, он подходит для хоррора?
«Герой нашего времени» импонирует мне, в первую очередь тем, что в его основе лежит авантюрный роман, в нём есть яркий главный герой и несколько готовых конфликтов. К тому же, мне хотелось написать именно исторический хоррор – не на современном материале, а в рамках конца девятнадцатого века. Кстати, я слегка сдвинул время действия «Фаталиста» вперёд по сравнению с источником.
Для хоррора Печорин очень даже подходит. Я терпеть не могу, когда в книге главный герой плывёт по течению. Знаешь, этакая амёба, у которой в жизни ничего не случается, сам он ни к чему не стремится, а тут вдруг начинает происходить в его жизни что-то загадочное, и персонаж «вынужден» втянуться в опасные события. Тьфу! Инфантильные соплежуи – это не тот тип героя, который я люблю. Я не могу такому персонажу сопереживать. Мне хочется дать ему в лицо и крикнуть: «Проснись, придурок! Включи мозги, вспомни, что у тебя есть яйца, и сделай уже хоть что-нибудь».
P.S. Надеюсь, это не подпадает под закон о пропаганде насилия? Если да, то вырежи)).
Печорин действует. Даже когда он скучает, он в поиске. Он хандрит из-за отсутствия ярких событий, его гложет вопрос: не зря ли… А впрочем, об этом я умолчу. В конце концов, нельзя же раскрывать интриги «Фаталиста».
Проводил ли ты какие-либо изыскания в области истории, работая над романом?
Само собой. Я всегда стараюсь ознакомиться с матчастью максимально тщательно. Правда, иногда приходится поступаться истиной ради выразительности. Но писатель ведь создаёт вымышленную – художественную реальность – какой бы достоверной она ни была, и сколько бы фактов не лежало в её основе. Об этом нельзя забывать. Художественная книга – это не документальное произведение, и порой «ошибки» допускаются автором намеренно. Впрочем, я думаю, никто не открывает хоррор ради того, чтобы узнать, допустим, сколько лошадей запрягали в омнибус, верно? Для получения подобных достоверных сведений существуют иные источники.
Работая над «Фаталистом», я перечитал книгу замечательного литературоведа Мурина по реалиям 19 века, изучил географию и историю развития Пятигорска, биографии его градоначальников, выяснил, какие этнические группы проживали на этом курорте и поблизости от него.
Также читал про «животное электричество» и связанные с ним исследования, о людях, которые ими занимались. Изучил огнестрельное оружие того периода, мужскую и женскую одежду, виды транспорта, способы мощения тротуаров и проезжих частей, способы освещения улиц. В общем, это было увлекательное путешествие в прошлое.
«Фаталист» — это мэш-ап или все-таки что-то иное? Насколько близко ты вообще знаком с этим, довольно необычным, направлением в современной литературе?
Как я уже сказал, роман Грэма-Смита мне «не зашёл» (при том, что «Линкольн против вампиров» я посмотрел с большим удовольствием, кстати). Я решил, что сделаю всё по-другому. Не стану подгонять свой сюжет под исходник, а, наоборот, разрежу «Героя нашего времени» на элементы и буду оперировать ими максимально свободно, выстраивая собственную историю.
Мэш-ап ли это? Формально да. Если брать за определение то, что в мэш-апе главным действующим лицом является известная литературная или историческая личность. Является ли «Фаталист» подражанием «Гордости и предубеждению и зомби»? Ни в коем случае.
Мне хотелось, чтобы читатель даже в каждой знакомой ему сцене находил что-то новое, неожиданное, интересное. Кроме того, в «Фаталисте» есть отсылки и к другим произведениям – помимо «Героя нашего времени». Внимательный и искушённый читатель найдёт там аллюзии на книги Куприна, Достоевского, Эдогавы Рампо, литературы наура. Конечно, они завуалированы и не бросаются в глаза, так что задача не из лёгких. Но, будь они представлены слишком явно, это отвлекало бы — в конце концов, «Фаталист» совсем не постмодерн. Это просто «пасхалки». Кто-то может сказать, что в хорроре это лишнее. Ну, что на это ответишь? Я всегда пишу так, как мне нравится – такие книги, которые хотел бы прочитать сам. Думаю, иначе создать ничего хорошего и нельзя. А выйти за рамки жанра – это же здорово. Писатели постоянно так делают. Главное – сохранить то хорошее, что в нём есть. «Фаталист» — это и хоррор, и готика, и триллер, и детектив. Мне кажется, эти жанры не противоречат друг другу. Вот если бы я попытался совместить космооперу с эротическим фэнтези и хоррором – тогда, да, было бы, мягко говоря, странно. Или, пардон, кто-то так уже делал?))
Один из первых вариантов обложки «Фаталиста».
Финал книги, на мой взгляд, позволяет продолжить тему далее в еще более веселом и сногсшибательном «сиквеле». Входит ли в твои планы продолжение истории? Вернется ли к читателям Печорин с новыми приключениями, столкнется ли с новыми ужасами?
Не уверен, что «Фаталист» получился весёлым)).
Я лично люблю литературные сериалы.
Будет ли продолжение у «Фаталиста», зависит в первую очередь от того, насколько тепло его примут читатели, и будет ли издательство (в том числе конкретно серия ССК) заинтересовано в публикации продолжения. А за мной, как говорится, не заржавеет. Если же всё сложится удачно, и сиквел будет, то, конечно, Печорин столкнётся с новыми персонажами, локациями, приключениями и новыми ужасами. Второй раз доить ту же матку (снова использовать элементы сюжета «Героя нашего времени») я точно не стану.
Ну и, конечно, нам интересны твои творческие планы вообще, вне связи с «Фаталистом».
Есть несколько задумок и произведений в разной степени готовности. Хочется и дальше писать в жанре исторического хоррора, а также попробовать себя в современном. В любом случае, я планирую продолжить освоение литературы ужасов.
Обычно вопросом про планы интервью заканчиваются, но мы, думается, только достигли экватора. Чтобы ты назвал в качестве самых сильных и самых слабых черт собственного авторского стиля? В чем ты безусловно хорош, а над чем, быть может, еще стоит поработать?
Пару раз я слышал от знакомых, что иногда мой стиль бывает «суховат». Мне так не кажется, но ведь, сколько судей – столько и мнений. Каждый выбирает книги себе по вкусу. В конце концов, Хемингуэй, например, писал не слишком образно, на мой взгляд, но его произведения это не портило. В то же время, книги Поппи Брайт буквально искрятся тропами, но нравится это не всем. У каждого стиля свои поклонники.
В качестве сильных сторон своих текстов я бы отметил интересный сюжет, живых героев, лёгкий язык, наличие параллельно нескольких интриг и конфликтов. А вообще, о книге судит читатель, ведь именно он — тот, для кого книга создаётся. Я отвергаю лозунг «искусство ради искусства». Я сам читатель и хочу, чтобы автор думал обо мне, старался ради меня. Развлекал меня и доставлял мне удовольствие. Не критикам и не литературоведам, которых я знать не знаю, и до которых мне нет никакого дела.
Так что последнее слово всегда за читателем.
Из наших с тобою бесед я понял, что ты новичок в жанре ужасов не только как писатель, но и как читатель. Не то чтобы совсем не знаком, да, но многие значительные для жанра вещи еще не успел прочитать, посмотреть… У тебя есть какой-нибудь список «маст рид» или «маст си» на будущее?
Моё знакомство с жанром хоррора началось с «Дьявольских кукол мадам Мэнделип» Абрахама Меррита. Именно тогда я понял, что можно писать страшно. Далее я прочитал три книги цикла «Тёмная башня». Остался в недоумении: рассчитывал на ужасы, а получил странное вестерн-фэнтези.
Тогда я взялся за «Сияние». Долго мучился. Наверное, когда Кинг писал этот роман, людей ещё можно было напугать надписью «убийство» на зеркале (в переводе, который мне достался, было «тремс») и голыми тётками-призраками, вылезающими из ванной, но я был разочарован. Не улучшило впечатление и «Оно». Вначале всё, вроде, шло неплохо, но, когда герои, повзрослев, собрались и стали страниц двести решать, стоит ли делать то, ради чего они вернулись в Дерри, я сник. В общем, моё знакомство с хоррором шло не совсем гладко.
Ситуация исправилась, когда я прочитал дебютный роман Дэна Симмонса, которого я прежде знал по циклу «Гиперион» и «Олимпу». Я говорю, разумеется, про «Песнь Кали». Это, на мой скромный взгляд, образцовый роман ужасов. Не могу сказать того же о слишком затянутом «Терроре» и вычурном «Друде или Человеке в чёрном», и уж тем более молчу о безликой «Мерзости», но «Песнь Кали» — это шедевр. Как и «Звонок» Судзуки Кодзи. Его сборник «Тёмные воды» я тоже прочитал, хотя впечатления от него остались неоднозначные: кое-что понравилось, кое-что не слишком. Знакомство с японским хоррором я продолжил романом Аяцудзи Юкито «Иная», который мне показался неоправданно затянутым.
Прочитал я также сборник рассказов Бирса Амброза. Классные вещи, что тут скажешь.
Далее огромное впечатление произвёл на меня роман Стивена Кинга «Возрождение» — не столько как роман ужасов, сколько как произведение литературы в целом. Браво, мастер!
Если же говорить о недавних книгах, то на днях я прочитал «Изысканный труп» Поппи Брайт и нашёл его блестящим. Заметил даже «пасхалку» «Американскому психопату» Брета Истона Эллиса, опубликованному пятью годами раньше (в обеих книгах есть герой по фамилии Керрутерс).
Сейчас читаю «Судные дни» Адама Невилла, а в планах знакомство с «Усмешкой тьмы» Рэмси Кэмпбелла.
В общем, мне нравятся динамичные книги, от которых трудно оторваться. Вернее, отрываться от которых ты не хочешь.
Где купить книгу «ФАТАЛИСТ»? Лабиринт, Озон, Бук24, Май-шоп… и не только
Из того, с чем ты уже знаком. Есть ли какие-то произведения, авторы, которые произвели на тебя наибольшее впечатление? И если да, то какие, и чем они тебя впечатлили?
Думаю, из всего прочитанного в жанре хоррора я бы выделил «Звонок» и «Песнь Кали». «Террор» поражает и восхищает знанием матчасти, гнетущей атмосферой безысходности, но, на мой взгляд, в этом романе слишком много повторяющихся сюжетных ходов, а также героев, которых начинаешь различать далеко не сразу.
Возвращаясь к твоему циклу заметок «Мастерская хоррор-гика». Я с тобой готов поспорить. Ты знаешь, я хотел это сделать еще в комментариях к тем статьям, но в итоге понял, что это разговор долгий и там, вероятно, не слишком было это все уместно. Так вот. Первое, что мне сразу бросилось в глаза — ты рассуждаешь о конкретных приемах и схемах, которые часто используются в жанре, но возводишь их в абсолют. Однако, правила существуют для того, чтобы их нарушать. Традиции, преломляясь, видоизменяются, иначе бы мы до сих пор сочиняли банальные истории о привидениях, как это в 19 веке делали британские авторы.
Миша, о каком возведении правил в абсолют может идти речь, если я написал «Фаталиста»?)) И потом ты же знаешь авторов: они говорят одно, а потом тут же делают другое. Достаточно вспомнить Агату Кристи, которая нарушила собственное правило Детективного клуба «убийцей не может быть рассказчик» в романе «Убийство Роджера Экройда» и тем самым навсегда застолбила за собой этот сюжетный поворот.
Мои статьи рассчитаны на людей, не занимающихся литературой профессионально. Это материал для тех, кто решил «попробовать» что-то сочинить. Думаю, если человек чувствует, что готов к литературным экспериментам и преодолению традиций, ему мои статьи не нужны.
Второе, что меня, не скрою, изрядно покоробило в твоих заметках — это общий ремесленнический подход. Ты же взял и раскидал героев по типажам: скептик, подлец, невинная жертва и так далее. И рассуждаешь после этого о том, как нужно прописывать те или иные реакции, поведение того или иного персонажа в зависимости от выбранного «типажа». Во-первых, я не уверен, что это имеет прямое отношение к хоррору в принципе. Разве это не какая-то общая теория «как писать книги»? Во-вторых, сильно сомневаюсь, что Лермонтов, когда своего «Героя нашего времени» сочинял, думал про себя: «Вот, в качестве героя я выберу типаж «фаталист», от этого буду плясать». Подобный подход, как ты его прописал в своих статьях, он абсолютно доминирует над творческим началом, поисками, проработкой героев, их бэкграунда и так далее и тому подобное. Где здесь найти место чему-то оригинальному и интересному, если относиться к героям и историям как к некоему набору инструментов? Как заставить сопереживать персонажу, которому не сопереживаешь сам?
Когда всё время занимаешь литературным анализом, поневоле приходится держать всё в голове разложенным по полочкам. Я не столько «раскидал» героев, сколько систематизировал. Не для того, чтобы ограничить их круг, а чтобы показать разнообразие типажей. А реакции персонажей проистекают из их характеров – это и есть литературный психологизм. Куда ж без него?
Разумеется, многие моменты в моих статьях имеют общелитературный характер и не относятся только к хоррору. Это потому, что хоррор является частью литературы в целом, и, соответственно, его невозможно писать, не учитывая универсальные приёмы — например, такие, как композиция, создание героев и так далее.
Думал ли Лермонтов, что выберет типаж «фаталиста» и станет от него плясать? Разумеется, нет. Он выбрал тип «лишнего человека», а фатализм Печорина – лишь следствие его характера и поиска смысла жизни. «Герой нашего времени» — роман героико-центрический. Всё в нём вращается вокруг главного действующего лица. Уберите Печорина, и описанные события не произойдут. Печорин не участвует в них – он их создаёт. Поэтому, безусловно, Лермонтов «плясал» от выбранного героя. Собственно, как и Достоевский, который говорил, что придуманные им персонажи во время написания романов «вели» его, заставляя придумывать сюжет в соответствия с их характерами.
Меня часто спрашивают ученики в гимназии, где я работаю: «Вы правда думаете, что автор учитывал всё, что мы проходим, когда писал книгу?» Нет, конечно, я так не думаю. Я знаю. Знаю, потому что видел и сравнивал черновики и представляю объём правок, переделок и вообще творческих мук, которые переживали авторы, чьи произведения изучаются в школе.
Приведу пример из «Героя нашего времени» — раз уж у нас речь о «Фаталисте». В одном и из черновиков, работая над сценой, где Печорин встречается с Максимом Максимычем, Лермонтов написал, что главный герой снял «грязные» перчатки. Затем зачеркнул «грязные» и исправил на «испачканные». Казалось бы, мелочь, но эта мелочь имеет принципиальное значение для образа Печорина. Потому что аристократ и офицер не может ходить в «грязном». Но он, как и все люди, может испачкаться в дороге.
Что касается инструментов и ремесла… Хм. Я полагаю, что у всех художников кисти примерно одинаковые, а скульпторы работают схожими резцами. Но получается у всех всё по-разному. Так же и в литературе: приёмы одинаковые, а книги разные. Одни лучше, другие хуже. Всё зависит не от инструментов, а от таланта. Иной автор будет и оригинальничать, и героям своим сопереживать, и локации прорабатывать – а на выходе получится пшик. Потому что человек не ознакомился с основами: не научился ни историю грамотно подать, ни интригу закрутить, ни локацию обрисовать несколькими точными фразами вместо детализированного размазывания, ни заставить читателя сочувствовать своему герою. Я полагаю, нельзя просто решить, что ты писатель, сесть за стол и написать шедевр. Так делают графоманы, но о них – молчок.
В общем, творчество и вдохновение это обязательные составляющие существования писателя, и без них литературы как искусства попросту не было бы, но творчество без владения теоретическими основами – усилия на ветер.
Мастерская хоррор-гика Виктора Глебова: Часть 1, Часть 2, Часть 3
Мне вообще кажется, что мысль о том, чтобы написать «Как надо писать», посещает регулярно многих авторов. Я и сам не исключение! Но меня всегда останавливало то, что я не считаю себя достигшим каких-то больших высот, чтобы рассуждать об этих материях. Ни я, ни ты — не уровень Стивена Кинга, который написал On Writing уже будучи сверхпопулярным и всемирно известным. Меж тем, с удивлением наблюдаю, как то один, то другой автор — иногда просто полуграфоманы вообще — лезут со своими поучениями. Я не пытаюсь сейчас тебя раскритиковать за твои заметки, нет. Мне просто интересно, как ты сам для себя объясняешь, зачем, почему и для чего начал их писать? Какая у тебя личная мотивация? Ведь не потешить же чувство собственной значимости — как-то банально…
Вот что значит интеллигентный человек. Не спросит прямо: «Витя, с чего ты взял, что можешь кого-то чему-то научить вообще?»
Вопрос резонный. Ответ на него, боюсь, разочаровывающе (да, нет такого слова – но что делать? будем считать это окказионализмом) прост. Когда учить людей литературе вот уже 17 лет твоя работа и в каком-то смысле твоя жизнь, когда ты привык делать это шесть дней в неделю, то переступать через себя не приходится. Просто берёшь и делаешь то же самое, что и всегда.
Что же касается заметок, то началось всё, когда меня попросили написать несколько литературоведческих статей для журнала «Редрам» — в рубрику «Литературная мастерская». Постепенно у меня их накопилось довольно много, и тогда я добавил кое-какой материал и объединил всё в маленькую брошюру. Я, конечно, не предлагаю читать её состоявшимся писателям – там только основы, я не открываю людям ничего нового. Это пособие для тех, кто хочет попробовать свои силы в сочинительстве, но не знает, с чего начать. В брошюре очень сжато и систематизировано подаются сведения о том, как строится литературный текст. Мое задачей было сделать её удобной для практического использования.
Вернемся напоследок снова к «Фаталисту». Книга удалась, книга понравилась всем, кто причастен к серии ССК — редактору, мне, художнику… А как тебе в этой серии самоощущается теперь? Учитывая, что за плечами у тебя книги разных жанров разных других серий, разных издательств, редакций. Может быть, ты хотел бы покритиковать редакцию или редакторов за что-то? Тогда вперед, я лично гарантирую, что Виктору Глебову за эту критику ничего не будет :)
«Ничего»? Вот этого я и боюсь)). А хотелось бы продолжить сотрудничество.
Ладно, шутки в сторону. Я очень благодарен тем людям, которые работали со мной в ходе рассмотрения и затем подготовки «Фаталиста» к публикации. Мне было комфортно общаться со всеми, и я хочу отдельно отметить ту чуткость, с которой в редакции относятся к авторам. После утверждения романа меня держали в курсе редактирования, создания обложки и иллюстраций. К моим рекомендациям, которые я старался давать максимально тактично, прислушивались художники. Словом, это была командная история, в которой каждый старался сработать максимально качественно и не тянул одеяло на себя.
Я уже выражал благодарность тебе, Миша, Ирине Епифановой, Вадиму Грабовскому, Алексею Провоторову, Юлии Межовой и литературным редакторам, занимавшимся моим текстом. С удовольствием повторюсь: Спасибо всем! Сотрудничать с вами было действительно классно. Надеюсь не в последний раз.
Что ж, спасибо за интервью и удачи как с продажами «Фаталиста», так и с другими книгами, которые, надеюсь, последуют!
Спасибо. Дай то Бог. А я писать не перестану)).
